Британские уроки для России // Комментарий для портала «Право Слова»

Комментарий для портала «Право Слова» 17 августа 2011
(см. http://www.pravoslova.info/article/5106, «Экстремальные потребители»)

На мой взгляд, Россия (да и не только она) должны пересмотреть понятие «организованная преступная группировка» (ОПГ). До сих пор это понятие использовалось только для устойчивых долговременных криминальных объединений. Вместе с тем новые социальные технологии, основанные на интернет-коммуникациях, позволяют создавать временные («летучие») преступные группировки, которые вместо постоянной иерархической структуры имеют текучую сетевую. И тогда вроде бы незнакомые люди действуют сообща (грабят, поджигают, совершают другие противоправные действия) совсем не стихийно (как это может казаться на первый взгляд), а вполне, выражаясь юридическим языком, «по предварительному сговору».

При этом видимая «стихийность» и формат социального протеста сейчас выступают почти оправданием («поддался влиянию толпы», «был солидарен с товарищами»), а массовость действия – фактором, ослабляющим социальные тормоза («все же пошли грабить», «сразу всех же не посадят»). Хотя некоторые факты свидетельствуют о том, что участники грабежей в Британии, используя современные средства коммуникации, успешно планировали групповые акции, согласовывали действия (включая отвлечение полиции на одни участки при совершении действий в других) и т.п., т.е. действовали подчас вполне осознанно. И поэтому такие действия «в составе временной ОПГ», пожалуй, скоро будут являться отягчающим, а не смягчающим обстоятельством при рассмотрении дел.

Второй урок особенно важен для России. В нашей стране довольно часто массовость выступлений уже сама по себе легитимирует и оправдывает действия в глазах общественного мнения. Вот если один человек разбил витрину и ограбил магазин – это квалифицируется однозначно как грабеж. А если несколько сотен (или даже тысяч) юношей будут громить все вокруг, то это почему-то часто квалифицируется как акция социального протеста с совсем другим отношением к действиям «общественности».

В британском случае в первые дни поступала информация о том, что молодые люди выступили против полиции, убившей их товарища, и это естественно выглядело как оправданный общественный протест. Однако уже через два дня про «повод» забыли в эйфории разгула и безнаказанности. При этом допускаю, что полиции в такой ситуации довольно трудно применять силу, поскольку считается, что «голос народа», даже выраженный в активно протестной форме, принято, если уж не уважать, то хотя бы понимать. А раз так, то у простых хулиганов и погромщиков всегда есть соблазн представить банальный грабеж респектабельным социальным протестом.

Поэтому и правоохранительные органы, и гражданская общественность должны вместе согласовать критерии действительного социального протеста и отличия его от простого хулиганства (например, наличие конкретных социально-политических требований, отсутствие насилия, социально приемлемая форма и т.п.). Вышли люди с конкретным возмущением и несогласием относительно чего-то, причем в мирной и ненасильственной форме, пожалуйста, пусть выступают, сколько хотят. А вышли громить и избивать всех на своем пути, милости просим за решетку, чтобы они при этом не говорили про свое возмущение политикой властей или еще чем-то. И все равно при этом, три человека громят магазины или три тысячи.