От тандема к дуэту // «Русский журнал», выпуск № 27(41)

Авторская версия публикации в «Русском журнале» (выпуск № 27(41) 24.11.09)
на основе интервью от 12 ноября 2009 г.

Предварительные вопросы РЖ.

1. Чем модель лидерства Дмитрия Медведева отличается от моделей лидерства Владимира Путина и Бориса Ельцина? Готово ли российское общество к модели «интеллигентного лидерства», предлагаемой Медведевым?
2. Является ли формирование модели интеллигентного лидерства результатом личностного фактора (фигур конкретных президентов, их мировоззрения и т.п.) или это результат запроса, идущего со стороны общества?
3. Необходимо ли обусловлено появление президента-интеллигента во главе России фактором политического влияния Запада, воздействия европейской политической культуры?
4. Существует ли внятный общественный запрос Медведеву - каких конкретно шагов ждет от него российское общество? Или Медведев вынужден в той или иной степени самостоятельно формировать повестку своего президентства?
5. Может ли рассматриваемая модель лидерства существовать без наличия в той же системе другого лидера, в качестве партнера или системного конкурента, олицетворяющего жесткую силу и выстраивающего на ее основе властную конструкцию?
6. Не верно ли предположение, что логическим развитием политической эволюции РФ после распада СССР было бы появление на вершине власти президента-выходца из партноменклатуры, президента-крепкого хозяйственника, президента-спецслужбиста, но не президента-ученого и юриста? В таком случае нельзя ли назвать медведевскую модель лидерства случайной для России в ее нынешнем состоянии?

Существует несколько вариантов понимания «национального лидерства». Есть лидеры, признаваемые в качестве таковых в политической элите, а есть лидеры, которые выражают запрос, сформированный обществом. Во втором смысле Дмитрий Медведев не является полноценным лидером до сих пор. Но он движется к этому статусу.

***

Появление Медведева на посту Президента РФ обусловлено, прежде всего, внутриэлитным решением, а не запросом населения. К началу 2008 года в глазах населения общенациональным лидером был только один человек – Владимир Путин. Для избирателей выбор Медведева был согласием с выбором Путина. Можно сказать так: народ при голосовании согласился с внутриэлитным решением.

Теоретически политические деятели при занятии лидирующей позиции опираются на некоторую социальную базу. В случае Медведева это не так. Он стал формальным лидером до того, как создал свою социальную базу. Но когда Медведев стал Президентом, появилась необходимость в формировании такого образа, который бы отвечал запросам определенной части населения. Медведеву нужно было как-то «отстраиваться» от образа Путина – не в смысле конфликтовать или конкурировать с ним, а найти свою нишу, не занятую ВВП, поделив, тем самым, все российское общество на зоны влияния. Соответственно надо было понять, на какие социальные слои ему следует опираться, на какие социальные запросы он должен реагировать в первую очередь, чьим ожиданиям он должен отвечать.

Был сделан вполне адекватный вывод: путинское влияние не покрывает некоторую часть российского общества, которая в значительной степени характеризуется такими качествами, как «демократичность», «интеллигентность», «европейскость», образованность, инновационность. Иначе говоря, это довольно большая часть того самого среднего класса, который крайне важен с точки зрения политической стабильности.

При этом сомнительно, что выбор Медведева в качестве лидера страны был напрямую связан с влиянием Запада и европейской политической культуры на российскую элиту и население. Гораздо большее значение здесь имели внутрироссийские соображения, связанные с доверием, взаимопониманием двух лидеров и т.п. Сыграло свою роль и ощущение доминирующей политической группы, что она начинает терять определенную часть общества, которую можно назвать интеллигенцией, что эта часть общества в политическом смысле «уходит» от Власти, становится неконтролируемой.

Вообще говоря, для России это уже довольно привычная политическая практика, когда национальный лидер становится таковым сначала в результате закрытого внутриэлитного решения, а уже потом это решение социально «обосновывается» путем создания определенного публичного образа, формирования базы общественной поддержки и наращивания символического капитала в определенной части общества.

В итоге сегодня получилось, что «тандем» довольно аккуратно делит общество на определенные зоны влияния. Путин удерживает в своей зоне те слои, для которых адекватен именно его мужественный образ почти военного человека, а Медведев начинает осваивать другие слои, для которых лидерская модель Путина не подходит, и ожидания которых «европейский интеллигент» и юрист Медведев сможет удовлетворять в большей степени.

Безусловно, лидерская модель Медведева не является общенационально признанной. Она удовлетворяет части населения, но это очень важная часть. И, таким образом, модель Медведева не замещает путинскую, а весьма успешно дополняет ее, не конкурируя, а расширяя таким образом общую базу. И пока, к счастью, это расширение неконфликтно.

Медведев имеет сейчас все шансы закрепить за собой часть электората, в известной степени потерявшего или не имевшего достойных лидеров. Например, электората «Яблока», фактически потерявшего лидера, «Справедливой России», у которого яркого партийного лидера тоже, по сути, нет. Возможно, к Медведеву уйдет часть правого электората и электората, вновь приходящего, то есть молодежи.

Если к этому добавить, что и в элитных кругах появился медведевский сегмент, связанный с определенным видением будущего России, то налицо формирование «партии Медведева», в перспективе имеющей все шансы оформиться институционально.

Сомневаюсь, что электорат Медведева будет формироваться в значительной степени за счет электората Путина. Конечно, среди российского населения всегда есть часть людей, которая на вопрос о том, «за кого вы будете голосовать», выбирает текущего Начальника, вне зависимости от того, кто он. Эта часть может уйти от Путина к Медведеву, но здесь очень важно закрепление за Медведевым статуса «реального начальника». Не эрзац-лидера, а настоящего, который, разделяя власть с Путиным, какую-то властную сферу определяет сам. То есть не приведенного к власти и ведомого (как в тандеме), а самостоятельного и имеющего свой голос (как в дуэте). Но и в этом случае вряд ли путинский электорат, который сформирован, исходя именно из путинской модели лидерства, так быстро перебежит к кому-то другому.

***

Определенную проблему для Медведева представляет неопределенность общественного запроса к власти сегодня. Общество в целом само не может понять и не знает, чего оно хочет больше всего. Когда к власти пришел Путин, он отвечал на совершенно ясный запрос практически всего общества – «наведение порядка», восстановление государственности. Его действия, отражающие интересы элиты, ориентированной уже не на экономическую экспансию, а на удержание достигнутых рубежей (в известной степени – охранительство), одновременно совпадали и с важнейшим запросом со стороны общества.

Тема, с которой Медведев обращается к обществу – инновации, модернизация, а, значит, и технологический прорыв, - безусловно, не является массовым общенациональным запросом. По крайней мере, не является таким же всеобщим запросом, каким был запрос на Порядок. Но это не означает, что его нет вообще. Он есть у определенных групп общества, как раз у той самой научно-технической интеллигенции, у людей, занятых в высокотехнологичных отраслях, которые действительно заинтересованы в развитии своих секторов общественной жизни. Медведев отражает ожидания тех слоев общества, которых также, как в конце 80-х, социально-психологически не устраивают темпы развития страны, которым кажется, что мы развиваемся медленно и теряем динамику. Ожидания этих слоев, которые ориентированы на «ускорение», «демократизацию», вполне могут быть сориентированы в сторону поддержки инициатив Медведева.

Если бы возникла конкуренция двух образов наших лидеров, то, конечно, лидерская модель Медведева оказалась бы более уязвимой. Особенно в связи с темой модернизации страны. Эта тема до сих пор в большей степени ассоциируется с сильной и «длинной волей», чем с так называемой «умной политикой».

Но пока образы не конфликтуют, а дополняют друг друга, удается отражать оба общественных запроса: как на «охранительство», так и на «модернизацию».

***

Профессиональный генезис политического деятеля – откуда человек пришел во власть – не является решающим фактором в его восприятии населением. В этом смысле наши избиратели традиционно довольно всеядны. В конце концов, они в свое время дружно голосовали за журналистов, спортсменов, генералов и представителей других специальностей, совсем не подходящих, казалось бы, для политической деятельности. Ожидания общества в данном случае важнее, чем бэкграунд лидера, который берется эти ожидания реализовывать. Для страны переходного периода, какой является Россия, смена профессиональной позиции довольно естественна – за последние двадцать лет фактически полстраны сменило профессию. Общественное мнение здесь таково: пусть был человек инженером, он вполне может стать и президентом, если он отражает интересы общества и, самое главное, что он демонстрирует способность эти интересы реализовать. Собственно, это самый главный фактор популярности Путина – он продемонстрировал волю на реализацию запроса.

***

Сейчас многие специалисты фиксируют полифонию идеологических сигналов, идущих от власти. Условно говоря, в одно и то же время по одному каналу телевидения может идти фильм о сталинских репрессиях типа «Последний бой майора Пугачева» или еще что-то в этом духе, а по другому – что-нибудь в известной степени прославляющее тот период и соответствующие ему советские атрибуты. У некоторых экспертов возникает вопрос – не является ли это определенной идеологической шизофренией? Мой ответ: нет, просто эти сигналы направлены на разные аудитории. По большому счету, любая власть должна говорить с разными группами на языках и в стилистике, соответствующих этим группам. Но так не может делать один человек. Хотя такие способности были у некоторых тоталитарных лидеров (того же Гитлера, который, как свидетельствуют, промышленникам говорил одно, рабочим – другое, военным – третье, и везде говорил ровно то, чего от него ждут в соответствующей аудитории). В настоящее время в образе одного лидера невозможно закрепить разные ожидания. Это будет совершенная демагогия. Поэтому каждой аудитории власть дает соответствующий приемлемый для этой аудитории ответ и соответствующего носителя этого ответа. То есть делит эту идеологическую полифонию по разным персонам. В нашем случае тандем, а лучше сказать – дуэт, есть довольно хорошее решение по разделению и персонификации идеологического многоголосия, свойственной современному состоянию российского общества. Не исключаю, что возможно и целесообразно появление в будущем «трио», когда к лидеру-защитнику и лидеру-инноватору добавится авторитетный лидер-судья.

В подготовке текста публикации принимала участие Любовь Ульянова.