ЦИРКОН: “Принципы и дела” // «Кентавр», выпуск 19

"Кентавр", 1998, №19

"ЦИРКОН – это что-то среднее между коммерческим предприятием, научной лабораторией, клубом “по интересам” и учебным центром"
И.З.

Игорь Вениаминович Задорин (р. 1958) – начальник отдела исследования и анализа общественного мнения Администрации Президента РФ, в недавнем прошлом генеральный директор Фирмы “Адапт” (ЦИРКОН), ныне научный руководитель Исследовательской группы ЦИРКОН.

Геннадий Копылов: Итак, с чего все начиналось? Как и с чего начался ЦИРКОН?

Игорь Задорин: После окончания в 1982 году Московского физико-технического института я, как и положено настоящему “физтеху”, шесть лет отдал ВПК. Но все эти годы в свободное время принимал участие в работе организованного мною же любительского семинара по социальному прогнозированию у И.В. Бестужева-Лады.

А когда в стране вовсю развернулась перестройка, это любительское увлечение социологией перетянуло. В инженерном деле, наоборот, все стало рушиться. Последние наши разработки оказались никому не нужны. И в 1988 году я подался в Институт социологии АН СССР, в аспирантуру. С этого момента, пожалуй, и началась история Исследовательской группы ЦИРКОН. Собственно, ЦИРКОН и стал моей диссертационной работой, правда, никакой защиты не получилось... Просто в 1989 году, когда уже действовали кооперативы и центры НТТМ, появилась очень естественная по тем временам идея создать структуру, которая бы в большей мере, чем академический институт, способствовала реализации творческих и материальных интересов людей, тогда официально именовавшихся "молодыми учеными и специалистами".

Название для структуры было придумано задолго до этого. Модное по стилю образования, но весьма вычурное: ЦИРКОН - Центр Интеллектуальных Ресурсов и Кооперации в области Общественных Наук.

Надо сказать, что при создании этой “структуры” меня в большей степени волновала даже не собственно социология – давно хотелось организовать нечто, что могло бы производить качественную и эффективную интеллектуальную продукцию (тогда всех моих друзей весьма занимал образ Rand Corporation и других “мозговых трестов”, “думающих танков” и т.п.). А то, что это интеллектуальное предприятие “случилось” именно на базе социологии, а не какого-то другого предметного поля, - думаю, это только потому, что в тот момент я оказался в соответствующем институте.

В производящей интеллектуальную продукцию структуре, на мой взгляд, должно было быть несколько секторов. Прежде всего, сектор производства некоего знания, далее сектор тиражирования и распространения этого знания, сектор обеспечения производства и сектор, воспроизводящий полученное знание уже в людях - в навыках работы, традициях, нормах. Такая структура как раз в логотипе ЦИРКОН и выведена: четыре стрелочки - это поддерживающие друг друга сектора: институт производит, издательство тиражирует, фонд обеспечивает подпитку идеями и деньгами, а университет замыкает цикл, занимаясь воспроизводством людей, которые в свою очередь начинают работать в институте и так далее.

Реализовать эту концепцию полностью не удалось, хотя отдельные элементы в той или иной степени присутствовали в деятельности группы всегда и присутствуют сейчас.

Сначала обсуждался вариант сделать полностью самостоятельное предприятие, типа кооператива, но мы посчитали, что не вытянем. Для начала было решено “пожить в теле” какого-то более “серьезного” образования. Так в Молодежном компьютерном центре "Вариант" появился отдел с названием “ЦИРКОН”.

Сам МКЦ "Вариант" возник на базе компьютерного клуба, созданного еще в 1987 году (мы организовывали его в рамках комсомольской инициативы). Оценивая наши заслуги в деле появления самого МКЦ, руководители “Варианта” пошли на джентльменское соглашение: мы не участвуем в их бизнесе, а они дают нам возможность в виде хозрасчетного подразделения МКЦ “позаниматься наукой”. Надо признаться, это соглашение очень помогало нам в течение трех лет: ЦИРКОН не заботился об инфраструктурных вещах – помещении, технике и т.д. - и работал практически только на самоокупаемость.

Позже в 1992 году, когда уже появился организационный опыт, нами было “выкуплено” малое предприятие издательского профиля “Фирма “Адапт”, которое с тех пор и является “юридическим телом” Исследовательской группы ЦИРКОН. Фирма “Адапт” имеет два зарегистрированных товарных знака: ЦИРКОН (ZIRCON) – для исследовательской деятельности и “Socio-Logos” - для издательской. Строго говоря, следует различать все три имени, но на практике, как правило, и для обозначения предприятия, и для обозначения более широкого образования используется имя “ЦИРКОН”.

Г.К.: Ты много раз говорил мне о неких принципах, на которых строится деятельность ЦИРКОН, своеобразной “философии фирмы”. Что это за принципы, как они формировались?

И.З.: Первый вопрос, который встал перед нами после образования ЦИРКОН, был на редкость типовым: а что, собственно, делать? И тогда же появился первый базовый принцип, можно сказать, один из кирпичей сложившейся в конце концов “философии фирмы”: ЦИРКОН старается работать по собственным проектам.

Мы задали себе вопрос: что может стать в ближайшее время “гвоздем сезона”? И пришли в общем-то к банальному, как сейчас кажется, выводу: первые демократические выборы в Верховный Совет России и Моссовет в марте 1990 года. По данной теме был разработан проект исследовательской работы “Образ народного депутата”, с которым я отправился к своим старым комсомольским знакомым… В результате такого продвижения собственных научных интересов и их сочетания с общественными потребностями коллектив заключил четыре договора и в течение почти пяти месяцев (с конца октября 1989 г.) осуществил большой комплекс исследований (работа была, кстати, весьма тяжелой). Часть результатов этой работы описана в брошюре "Демократические институты в СССР: проблемы и методы исследований", пожалуй, первом в России издании, целиком посвященном проблемам электоральной социологии.

Тогда же появился и принцип номер два – определение и оптимизация своих интересов в каждом проекте.

Мы для себя сформулировали три базовых интереса. Первый - научный, содержательный: любая работа должна быть интересной по содержанию, давать результат в научном плане. Второй – материальный: хорошая работа должна хорошо оплачиваться. И наконец, третий – хотелось бы, чтобы работа имела еще и какую-то социальную значимость – общественный резонанс, признание, статус и все такое прочее. Конечно, в одном проекте все три критерия не соблюсти. Отсюда принцип оптимизации, чтобы хоть как-то сбалансировать.

История показала, что по большому счету этот принцип в одном проекте никогда не работал. Но поле, заданное тремя названными векторами, держалось. Понятно, что были работы, которые удовлетворяли, дай Бог, одному требованию, но по максимуму. Например: много денег, - но не интересно, и уж совсем не имеет общественной значимости. Или: очень интересно, но никаких денег. И поэтому получалась оптимизация не проектов, а некоторой общей деятельности в зависимости от того, что набиралось в общий портфель внешних запросов, собственных желаний, идей и т.п.

Наконец, третий базовый принцип (толчок к формулировке которого так же был дан проектом “Образ народного депутата”) – обязательное разделение работ на исследовательские и инженерные с предпочтением первых.

Придя в социологию, я неожиданно увидел, что у социологов работа заканчивается там, где для меня, инженера ВПК, она только начиналась. То есть для меня конечный продукт – это когда "изделие" полетело и попало туда, куда надо, а у них конечный продукт - текст. Написал, напечатал - и все. В такой ситуации они постоянно спорят о том, кто что и когда (первым!) чего-то сказал, написал, а поскольку “опытной проверки” истинности, как правило, нет, то дискуссия довольно быстро переходит в личную склоку и т.п. Я тогда (по неопытности и молодости) предложил: давайте-ка продолжим социологию в область прикладной деятельности и попытаемся дополнить науку инженерным делом. К сожалению, мне много позже довелось узнать, что такое понятие (социальная инженерия) уже давно существует в литературе. Но тогда я не знал абсолютно никаких работ по этой теме, у меня сам термин возник исключительно из моей бывшей практики. Социальные исследования (анализ и описание социальной реальности) - социальнаяинжен ерия (проектирование и создание инструментов деятельности в этой социальной реальности). И выборы 1990 г. как раз были замечательным полигоном для этого. То есть наш конечный продукт - не просто получить знание о том, что думает население по какому-либо поводу, а сделать эти знания движущей силой кандидата в депутаты, который “полетит и попадет, куда надо”. Мы это реализовали так: у нас было три подопечных кандидата, которых мы в разном объеме консультировали. Все трое, кстати, победили.

Потом, года через полтора - два, я начал серьезно сомневаться в правильности сочетания в одном проекте исследовательских и инженерных работ. Если одни и те же люди (предприятие) получают деньги сначала за то, чтобы выяснить что-то о социальной реальности, а потом за то, чтобы эту реальность изменить (предложить инструмент изменения) в соответствии с полученным знанием, то весьма вероятно, что результат исследования будет неосознанно подгоняться под априори существующий образ будущего инструмента (или затем задним числом интерпретироваться “в соответствии” с уже созданным инструментом).

Кроме того, я почувствовал, что пока находишься на исследовательском этапе, тебя может не волновать нравственная нагрузка, связанная с последствиями работы. Исследователь, на мой взгляд, не должен нести ответственности за то, кто и как использовал знания, ставшие результатом его работы. Более того, результаты социальных исследований, по всей видимости, должны быть известны и принадлежать всем, всему обществу. А вот социальный инженер должен десять раз подумать, для кого он создает инструмент изменения социальной реальности (например, давая рекомендации, основанные на результатах социологических исследований), и с какими целями этот инструмент будет использоваться. Моральная ответственность социолога (исследователя) и политконсультанта (имиджмейкера), например, в рамках предвыборной кампании, существенно разная, и я не всегда готов потянуть ответственность второго.

По этим причинам ЦИРКОН в последнее время очень часто отказывался участвовать в инженерной части работ, останавливаясь только на исследовательской.

Г.К.: Когда для группы сформировались научные, исследовательские интересы? Ведь вы же не за все научные направления брались? Вообще, какие главные, на твой взгляд, работы сделал ЦИРКОН?

И.З.: В начале деятельности ЦИРКОН я в социологии был неофитом и не мог определять направления деятельности группы исходя из собственных научных интересов.

Мне сильно повезло, что я встретился с Юрой Качановым. Из нашего поколения есть, наверное, только три-четыре таких фигуры - уже всеми признанные звезды российской социологии. Тогда Качанов был просто молодым кандидатом. Он работал в области социологии сознания. И электоральная тема у нас, собственно, так и получилась - как реализация разработок в социологии сознания.

Поначалу ЦИРКОН пытался продолжать в том же духе, в котором начал: продвижение собственных проектов в основном в уже ставшей “родной” области исследований – политической социологии. Однако былого успеха не было. И время - начиная с середины 1990-го года и вплоть до осени 1991-го - с финансовой стороны было весьма тяжелым.

Мы, конечно, проводили различные исследования, участвовали в довольно интересных по содержанию, но малоэффективных экономически микропроектах (в т.ч. совместно с “Индем”, Службой “Мнение”, ИС РАН и т.п.). ЦИРКОН дважды участвовал в опросах депутатов Верховного Совета России, проводил опрос участников первого съезда директоров СССР и т.д. и т.п.

В начале 1991 года началась работа, ставшая в дальнейшем визитной карточкой группы - экспертный сценарно-прогностический мониторинг (ЭСПМ). Это ежегодный опрос очень известных, “высокостатусных” экспертов по достаточно широкому спектру вопросов, касающихся будущего России. Первоначально работа делалась совместно с сектором социального прогнозирования Института социологии РАН (с 1993-го года – это собственный инициативный проект ЦИРКОН).

Если бы не было МКЦ "Вариант", мы бы тогда не выжили. Приходилось заниматься и работами, не связанными ни с какой социологией, но, впрочем, весьма любопытными. Например, организовали и провели (фактически для “Варианта” и СП “Розек”) Всесоюзный Конкурс на лучший сценарий гуманистической компьютерной игры.

Осень 1991 года стала переломной с точки зрения коммерциализации ЦИРКОН. Во-первых, у группы ЦИРКОН появилась уже некоторая известность. Во-вторых, было решено (обстоятельства привели к этому), что надо брать заказы, то есть принимать то, что предлагают.

В конце 1991 года мы заключили сразу пять договоров. Для Моссовета - исследование по дошкольникам и детским садам; для Института информатизации - по проблемам информатизации; для Института социологии - по социальным проблемам Чернобыльской аварии, еще одно исследование - по проблемам досуга, и для ЦОС КГБ - всероссийский опрос "Общественное мнение о Комитете Госбезопасности" (первый всероссийский опрос, за который взялся ЦИРКОН). Я специально перечисляю всё, чтобы была понятна широта охвата, спектр. Мы решили: если у нас проектная система, если мы все равно специалистов набираем под каждый проект, то и не нужно никакой специализации. Делаем все. Естественно, финансовое положение заметно улучшилось.

Вообще, эти годы для социологии - причем для самых разных социологических групп (как раз в 1991 году их очень много появилось), - характеризовались полным отсутствием специализации. Если бы где-нибудь в начале 80-х годов к специалисту по социологии семьи пришел человек и сказал: "Нас интересует рынок средств массовой информации", - тот бы ответил: "Это в соседний кабинет, пожалуйста. Там у нас сидят люди, которые пятнадцать лет пишут статьи на тему СМИ". А в момент перестройки, когда рухнуло нормальное финансирование науки, денежные потоки разминулись с квалификационными настолько, что специалист по социологии семьи “брал” уже все, что ему приносили, даже не думая о том, вправе ли он делать это.

Причем надо сказать о еще одном факторе, который привел к почти тотальной деспециализации. Когда появился рынок интеллектуальной (научной) продукции, это был рынок личных связей - не имен, торговых марок и продуктов, а личных связей. Если у какого-то ЛПР (лица, принимающего решение) возникала мысль, что ему надо что-то “поисследовать”, он звал своего помощника и спрашивал: "У тебя есть знакомые социологи?". Тот говорит: "Да, есть." - "Ну, тащи их сюда". Социологи приходили, с ними заключался договор, потому что они были знакомыми, “своими”. Естественно, ни о какой квалификации и не спрашивали. Такая была ситуация.

Г.К.: Но, может быть, в момент радикальной трансформации общества социальные явления настолько изменились, что прежняя квалификация, прежние знания потеряли значение?

И.З.: В то время и у меня оправданий “универсализму” было много. Сейчас я так не думаю. Сейчас вновь появляется специализация, и, я думаю, это объективное требование времени.

Но продолжу. На волне деспециализации мы в 1992 году неожиданно (тоже по личным связям) вышли на направление, которое затем стало вторым профилем фирмы (наряду с политической социологией). Мои старые друзья из МИФИ, еще по бестужевскому семинару, которые с той поры ушли в “нормальный” бизнес и организовали Энергетическую русскую компанию (ЭРКО), объединяющую атомные электростанции России, перед тем как осуществлять эмиссию акций ЭРКО, заказали крупную работу, связанную с анализом инвестиционных намерений и потенциала населения. Пример с ЭРКО очень характерен тем, что тут у нас начали складываться долгосрочные отношения с клиентом, не просто как с заказчиком, а как с долговременным партнером, и мы стали говорить о фирме ЦИРКОН как о "домашнем докторе", "семейном адвокате". С ЭРКО работа продолжалась почти полтора года, и было выполнено три крупных проекта.

А продолжение этой темы – изучение финансового поведения населения – и вовсе получилось неординарным. Во время очередного жуткого безденежья (в начале 1994 г.) - бывают же чудеса! - Компания “МММ” (можно гордиться, а можно стыдиться) заказывает крупную работу по сопровождению эмиссии их квазиценных или совсем бесценных бумаг. Когда мы начали работать в мае 1994 года, Компания еще не производила впечатления бандитизма и мошенничества, хотя подозрения были. Зато по научному содержанию работа была суперинтересная. С точки зрения науки это уникальная вещь, и таких работ в России больше нет, это я могу совершенно определенно сказать. Сейчас, начиная с декабря прошлого года, когда мы начали “раскрывать” архивы, эта работа довольно активно обсуждается в научных кругах и везде производит фурор.

Исследование заключалась в том, что больше года ежедневно осуществлялось включенное наблюдение в рядах акционеров “МММ”. С методической стороны – это экзотика для российской социологии: включенное наблюдение как метод, тем более такое длительное, не очень распространено. А у нас сохранился архив, остались все записи, сделанные нашими наблюдателями, которые стояли в очередях, “кося” под акционеров, участвовали в беседах, провоцировали какие-то разговоры, выясняли мотивацию, стратегию инвестирования, настроения и т.д. и т.п. В “МММ” мы отдавали фактуру, а сами для себя строили большую часть аналитики. Хотя, конечно, иногда приходилось расплачиваться с ними и аналитикой, потому что они нас достаточно крепко держали. И, кстати, когда мы сами собрались уходить (стало уже ясно, что это мошенники), - это было непросто. Но ушли в конце концов. Зато теперь никто лучше нас не знает, как народ обманывается.

Вообще говоря, в той социологической работе было много таких моментов, о которых не очень бы хотелось рассказывать. По крайней мере, в данный момент. Потом - может быть. Кстати, “МММ” - это только один пример работы, когда не очень хочется рассказывать подробности. Причины - разные. Чаще всего они связаны с чужими секретами. Конечно, больше таких случаев было в работах по политической социологии, в политконсультировании. Там ведь многое, по определению, делается под покровом...

Сейчас уже, пожалуй, можно говорить, что мы в свое время консультировали генерала Стерлигова (хотя он, похоже, совсем не воспользовался этой консультацией), писали программные бумаги для Руцкого, когда он только что вышел из “Лефортово”. … И уже тогда, начиная со Стерлигова, с 1993 года, мы старались придерживаться принципа: никакой инженерии. Только “фактура”. Состояние общественного сознания – что думает народ, что он себе представляет – это мы вам скажем. Но что с этим делать – это, пожалуйста, самостоятельно. Конечно, принцип не всегда удавалось полностью выдерживать - не удалось, например, с “МММ”. Пришлось немного вложиться в то, чтобы этот Сергей Пантелеевич стал депутатом…

Г.К.: Насколько такое самоопределение закреплено в нынешней культуре этой деятельности? Вполне ли это легитимное для вас место - таких предпроектных аналитиков, не ввязывающихся в реализацию?

И.З.: В настоящее время есть структуры и отдельные специалисты, работающие в разных парадигмах. Есть чистые социологи-исследователи, которые очень редко будут что-то рекомендовать потребителю своей информации. Есть чистые политконсультанты (имиджмейкеры), которые сами заказывают социологические исследования. Наконец, есть структуры, делающие и то, и другое. И клиенты есть разные. Есть такие, которые, говорят: “Дайте нам информацию, и не лезьте со своими советами: мы сами умные”. Хотя, пожалуй, больше таких, которые хотели бы заказать работу "под ключ". С экономической точки зрения выгоднее, конечно, работа "под ключ", так как основные деньги делаются именно на консалтинге и медиа-сопровождении. Но ЦИРКОН, как я уже говорил, больше склонен к исследованиям.

Однако я, с твоего позволения, продолжу проектную историю.

Дело с “МММ” еще не закончилась, а нас уже подрядил "НИКойл". В "НИКойле" было больше аналитической и инженерной работы - с данными по исследованию фондового рынка. И, кстати, “НИКойл” был уже не первый к тому времени заказчик, который хотел пригласить нас на работу, что называется, с потрохами. Мол, заказ фирме давать не будем, а если хотите, переходите на работу к нам в штат. К тому времени у нас уже сложился определенный алгоритм (так было с Моссоветом, Ассоциацией торговых компаний, с “МММ”). Мы говорим: ладно, интегрируемся, но как совместители. Садимся, делаем работу, потом клиент сам понимает, что нас совсем не обязательно держать на коротком поводке, внутри своей структуры, работа и так делается качественно.

1995 год - выборы в Госдуму. Сначала нас подрядили консультировать блок Рыбкина, но в конце концов работа не состоялась (там был такой организационный беспорядок - выборные результаты блока показали это). И, чтобы не пропускать сезон, мы опять вернулись к первоначальному способу работы по собственным проектам.

Таким проектом стал "Политпрогноз-95". Эта работа была связана с нашей собственной идеей сделать квазиэкспертное прогнозирование. Обычно прогнозы исхода выборов делают на основании измерения политических предпочтений: "За кого вы будете голосовать?". Появилась идея: а что, если прогнозировать на основе измерения политических ожиданий? Экспертов иногда спрашивают: "Как вы думаете, кто выиграет?" Но эксперты - люди весьма ангажированные. Как бы сделать так, чтобы ангажемент снять, но тем не менее замерить квалифицированные ожидания? Что, если опросить достаточно широкую аудиторию, простимулировав участников каким-то призом, чтобы они действительно работали в полную силу? Вот тогда возник тройственный проект: мы берем на себя всю содержательную часть, "НИКойл" - спонсирование, "Комсомольская правда" выступает как инструмент. В течение пяти недель в "Комсомольской правде" публикуется бланк "Политпрогноза-95". В бланке - пятнадцать партий, и читателей "Комсомолки" просят указать, сколько процентов, по их мнению, наберет каждая партия. Больше трех тысяч участников, огромный шум, главный приз за лучший прогноз - автомобиль, вторая премия - компьютер и т.д.

Очень удачная получилась работа, в том числе и по организации: была хорошо выстроена вся конфигурация партнеров по проекту. И результаты очень интересные. Мы по ходу дела разработали алгоритм построения прогноза на основе квазиэкспертных оценок. Этот алгоритм неожиданно прославил ЦИРКОН больше, чем многие другие работы. В 1996 году, уже на выборах Президента, Центральная избирательная комиссия поручила Исследовательской группе ЦИРКОН осуществить анализ публикуемых прогнозов социологических центров и дать оценку: кто же лучше прогнозирует?

Вообще в 1996 году была суматоха - выборы Президента, мы чуть-чуть поработали на Лебедя... Местные выборы в Подмосковье. В том же году я поработал начальником информационно-аналитического отдела, создавая его в "НИКойле". А в конце года мы опять возвращаемся к инвестиционной теме. Крупные работы: "Сценарное прогнозирование инвестиционного процесса в России" и "Инвестиции в России: взгляд директора" - опрос директоров российских предприятий для журнала "Эксперт".

Так что, если теперь кратко ответить на твой вопрос, можно сказать следующее. Случайно или неслучайно, но у Исследовательской группы ЦИРКОН сложились два профильных направления: политическое (в узком смысле - электоральное) и финансовое (в узком смысле - инвестиционное) поведение населения России. При этом в первом направлении ЦИРКОН оказывает и консультационные услуги, являясь членом Ассоциации центров политического консультирования.

Г.К.: Какие проекты последнего времени в русле указанной специализации ЦИРКОН ты считаешь наиболее интересными?

И.З.: Продолжая одну из своих профильных линий, ЦИРКОН обеспечивает социологическую поддержку избирательных кампаний, особое внимание сейчас уделяется региональным и муниципальным выборам. Однако в политическое межсезонье это направление для ЦИРКОН - не главное.

Другое дело – финансовое поведение населения. Сравнительно недавно закончен большой проект: “Исследование поведения акционеров чекового инвестиционного фонда “ЛУКОЙЛ-Фонд” в ходе его преобразования в паевой инвестиционный фонд”. Реализация проекта ориентирована на разработку рекомендаций по минимизации оттока акционеров ЧИФ. В настоящее время подготовлен и уже обсуждается с потенциальными партнерами проект по исследованию социально-психологических факторов страхового поведения населения (к этому направлению примыкает серия небольших исследований 1996-98 гг. на тему “чего боятся россияне”). Для муниципальных органов разрабатывается проект исследования инвестиционного поведения населения при размещении муниципальных займов.

Г.К.: Скажи, а что за люди работают (или работали) в фирме? Из кого, собственно, состоит ЦИРКОН?

И.З.: В начале пути, как я уже говорил, научно-исследовательский коллектив ЦИРКОН формировался из молодых сотрудников и аспирантов Института социологии и основном строился вокруг Юры Качанова. У нас с ним тогда даже было некоторое разделение труда: я не брался за содержательные вещи, а учился - у Юры, у других... Но, с другой стороны, математическая обработка данных и общий менеджмент лежали в основном на мне.

В 1990 году Георгий Сатаров (тогда он еще не назывался политологом - мы с ним сотрудничали как со специалистом по математической статистике) организовал Центр “ИНДЕМ” и пригласил к себе Качанова. Конечно, наше сотрудничество не прекратилось, но оно приняло другие формы.

В тот момент сложился еще один принцип деятельности ЦИРКОН, в соответствии с которым мы прожили много лет. ЦИРКОН разделился на штатное организационное ядро и внештатный коллектив собственно исполнителей проектных работ. Организационное ядро в количестве четырех человек с 1990 по 1993 год существовало в рамках отдела МКЦ "Вариант". А под каждый проект приглашались специалисты из различных академических институтов Москвы. В конце концов вокруг юридически определенного ЦИРКОНа сложилось более широкое поле людей, которые имели с ним вполне определенные и постоянные отношения. Тогда-то и стало принятым называться так, как мы называемся сейчас - “Исследовательская группа ЦИРКОН”. Понятие группа, на наш взгляд, подчеркивало, что речь идет о более широком образовании, чем какое-либо юридически оформленное предприятие. Это, скорее, сообщество.

В общем-то, мне кажется, для такого рода деятельности, как социологические исследования, для такого нестабильного рынка услуг - это единственная возможность выжить. Постоянно нужен только маленький коллектив, а как возникает крупный проект - тогда нужно расширяться (правда, всегда под рукой должен быть ресурс для расширения).

История ЦИРКОН – это в некотором роде история сжатий и расширений. Так, в середине 1993 года “случилось страшное”, как мне тогда показалось, а именно: ЦИРКОН впервые кадрово “обнулился”. Штатный персонал, по разным причинам, был уволен, а с “академическими” коллегами сотрудничество к тому времени как-то прекратилось. Теперь я понимаю, что, наверное, трехлетний цикл жизни для малого коллектива - это нормальный цикл. Но тогда это, конечно, были личные трагедии - люди уходят... Или я выгоняю. Начал набираться абсолютно новый коллектив: пришли молодые ребята (23-24 года), на этот раз многие из них не имели никакого отношения к социологии - трое были выпускниками и аспирантами мехмата МГУ. Но были и профессиональные социологи, психологи (Наталия Щенкова - нынешний руководитель исследовательского отдела Фирмы - из того набора). Сформировался ЦИРКОН-2, второй круг, второе поколение.

В конце 1994 г. на восходящей финансовой волне мы попытались стать более “солидным” предприятием. Завели постоянный штат в 15 чел., двухуровневую систему управления, оклады. В результате при очередном спаде – болезненные увольнения, сокращения и т.п.

В конце 1996 года, когда я перешел работать в Администрацию Президента РФ, случилось второе “обнуление” ЦИРКОН. И тут Владимир Кириллов - наверное, по незнанию: в здравом уме и твердой памяти на это невозможно пойти, - соглашается стать директором... Начинается создание ЦИРКОН-3. По большому счету, он только-только сейчас, можно сказать, начинает работать – почти год ушел на формирование. За это время, насколько я знаю, был опять пережит этап безденежья в начале прошлого года, и подъем во второй половине - крупный проект по инвестиционному поведению населения и проект "Образ Минтопэнерго в различных целевых аудиториях".

Я так много рассказывал про ранний период потому, что все, что происходит сейчас с ЦИРКОН, воспринимается как повторение того, что уже было. Будет яма, будет подъем - для меня это просто очередной цикл. Получается, что более или менее постоянный коллектив живет 3-3,5 года - поэтому иногда ЦИРКОН называют учебным центром. "Выпускники" этого учебного центра работают начальниками информационно-аналитических подразделений в ИБГ "НИКойл", в агентстве "Мобиле", в Администрации Президента РФ и т.д. А на праздники и дни рождения, кстати, приходят и те, кто уже давно не работает…

Г.К.: А как бы ты определил положение ЦИРКОН среди других социологических групп или фирм?

И.З.: Сейчас все сильно поляризовалось. С одной стороны, выделилась очень небольшая группа крупных, достаточно известных и устойчиво работающих центров-фабрик, которые специализируются на регулярных опросах общественного мнения, - это ВЦИОМ, Фонд “Общественное мнение”, “Ромир” и еще несколько. И есть, с другой стороны, огромное число малых фирм, типа “Адапт” (ЦИРКОН), в штате которых, как правило, 5-7 или чуть более человек, и которые проводят нерегулярные специальные прикладные исследования. Средних почти нет. Академические учреждения на этом поле практически отсутствуют.

“Служба “Мнение” Пашкова, “Служба "VOX POPULI" Грушина, "Институт социологии парламентаризма" Бетанели – все это типично малые фирмы. Ядро – 3-5 человек, остальные – внештатники. Все сидят в весьма небольших арендуемых офисах. И, кстати, это не унижающая названные коллективы характеристика. Это - норма для российских производителей интеллектуальной продукции. Жаль, что иногда такие небольшие, но достаточно известные фирмы “комплексуют” по поводу своего “маленького” статуса и пытаются хотя бы в информационном пространстве “надуться” и стать “большими”. ЦИРКОН раньше тоже этим страдал, теперь нет. Да, это маленькая фирма, которая работает по специализированным (порой уникальным) проектам, не пытаясь конкурировать с крупными социологическими “фабриками” на их поле регулярных масштабных исследований. Я раньше хотел даже образ такой создать – “интеллектуальный спецназ”. Хотя, конечно, нелегко соблюсти достоинство при малых размерах и небогатом обмундировании (то бишь основных средствах).

Кстати, есть еще один важный момент, который относится ко всем малым фирмам-производителям интеллектуальной продукции. Все эти малые фирмы (сколько ни видел - они все одинаковые) состоят из одного лидера и коллектива фактически его помощников. Рост такой фирмы принципиально зависит от того, сможет ли лидер создать второй уровень управления с делегированием части своих полномочий или нет. В ЦИРКОН однажды такая попытка была сделана: было назначено два промежуточных руководителя - руководители отделов. Если бы удалось удержать эту систему, то возникло бы управление, связанное с этими руководителями отделов, и многое уже контролировали бы они. Я знаю коллег, которые прошли этот этап, и у них уже совсем другая структура, которая не зависит от лидера - она может работать самостоятельно. Это - более технологичная и устойчивая структура.

В последнее время, на мой взгляд, начался процесс фактического закрытия микрофирм. Например, многие мои коллеги, которые несколько лет до этого ходили с печатью в кармане и гордо назывались директорами какого-нибудь “Института”, устав от своего псевдо-бизнеса, возвращаются в академические институты научными сотрудниками или переходят на работу в крупную “контору” не социологического профиля в качестве “индивидуального” специалиста-социолога.

ЦИРКОН пока неплохо выживает в сегодняшнем состоянии, но, на мой взгляд, дальше будет труднее. Необходимо искать новые формы выживания или, если хочешь, достижения успеха. Сейчас началась очень интересная работа по формированию консультационного консорциума. В прошлом году мы случайно встретились с Олегом Алексеевым из "Империал Менеджмент Сервиса" и обменялись с ним своим пониманием рынка консультационных услуг. Потом поговорили с Захирджаном Кучкаровым из "Концепта", и оказалось, что тот тоже давно в этом направлении думает. Логика наших раздумий следующая: рынок складывается так, что малые не выживают, - то есть они либо рассыпаются, и отдельные специалисты куда-то уходят, либо они просто интегрируются в крупные корпорации в виде аналитических отделов. Но есть и принципиально другой вариант, - это объединение малых фирм в консорциумы, которые смогут противостоять конкуренции “крупняка”, предлагая клиентам более комплексный и расширенный спектр услуг. И тут мы увидели что, представляемые нами структуры в некотором смысле дополняют друг друга: ЦИРКОН - это исследования, “Концепт” - проектирование, “ИМС” - непосредственный консалтинг при реализации проекта и т.п. Технологический цикл получается более полный, клиенту можно предложить более комплексную работу, и, таким образом, выжить сообща, объединяя возможности и ресурсы. Следует признать, что пока взаимодействие указанных предприятий носит, скорее, экспериментальный характер, но на уровне идеи концепция консорциума была закреплена в официальном документе - "Меморандуме о взаимопонимании".

Г.К.: В каком состоянии находятся сейчас чисто научные разработки ЦИРКОН?

И.З.: К сожалению (это вообще старая болезнь ЦИРКОН), объем научного оформления того, что было сделано в рамках прикладных работ, несопоставимо мал по сравнению с общим объемом выполненных исследований. Я очень страдаю по этому поводу. Считаю, что за группой, фирмой должна быть закреплена некоторая постоянная научная тема (может быть две-три). Если мы говорим, что мы "специалисты по инвестиционному поведению населения", то должны зафиксировать за собой это место и в научном сообществе, а не только на рынке интеллектуальных услуг. Пока ЦИРКОН в научном сообществе все-таки во многом воспринимается как коммерческая структура, зарабатывающая деньги, а не производящая научную продукцию.

Конечно, позиционирование в науке требует специальной работы: сбора информации, публикаций, участия в конференциях. А это связано с таким отвлечением ресурсов (как финансовых, так и кадровых), которое для небольшого предприятия, довольно трудно зарабатывающего свои деньги, порой весьма обременительно. Поэтому чисто научная работа в ЦИРКОН во многом зависит от желания, интереса и ответственности отдельных сотрудников. Я пытаюсь всех буквально заставлять: пожалуйста, как закончился проект - напиши статью. Однако это не всегда получается.

В настоящее время для ЦИРКОН еще продолжается одна сугубо научная линия - это экспертный сценарно-прогностический мониторинг. Здесь действительно есть и публикации, которые уже вовсю цитируются – и в учебнике по политологии, и в нетленном труде "Социология в России"… Надо сказать, что этот научный проект всегда камнем висел на шее у ЦИРКОН как предприятия (по моей вине, конечно). На протяжении семи лет мы каждый год несмотря ни на что проводили опросы по методике ЭСПМ, и из семи туров только два последних были профинансированы за счет внешних источников. Все первые годы – за счет собственных ресурсов.

Сейчас перед новым директором стоит задача: сделать из ЦИРКОН эффективно работающее предприятие. Замечательное постоянное состояние ЦИРКОН - что-то среднее между клубом, научной лабораторией, предприятием и учебным центром - должно закончиться. Потому что жить в таком состоянии структура может только на основе “сумасшествия” руководителя, который это все вместе вытягивает. Долго это вынести невозможно, да и не нужно.

Собственно научная деятельность ЦИРКОН, за которую я все-таки по-прежнему несу ответственность, должна развиваться на другой основе: личной нематериальной заинтересованности сотрудников и привлечения средств специальных научных фондов. Кстати, за время своего существования, ЦИРКОН только один раз получил сравнительно небольшой грант на проведение исследовательских работ, что считаю абсолютно не соответствующим ни его репутации, ни его потенциалу.

Г.К.: Ты до сих пор ничего не сказал об издательской деятельности Фирмы…

И.З.: Это еще одна нагрузка, которую в свое время взял на себя ЦИРКОН. Началось с журнала "Вопросы социологии". Каждый выпуск журнала - это некий подвиг, и когда меня периодически спрашивают: "Как выходит ваш журнал?", - я говорю: "Как деньги находятся, или как очередной раз “потрясу” своих друзей, так и выходит". Сегодня это достаточно известный журнал-альманах. По некоторым оценкам - явление в российской социологии. Теперь уже почти все коллеги-социологи, с кем я ни встречаюсь, мало того, что знают журнал, везде его цитируют, особенно первые номера. Вместе с тем финансирование подготовки и выхода “ВС” так и остается делом маленькой Фирмы “Адапт”.

Г.К.: Ты делал “Вопросы социологии” на противопоставлении академическому журналу "Социологические исследования"?

И.З.: Безусловно, противопоставление было. Только делал журнал не я. Специфика “Вопросов социологии” - то, что журнал не имеет постоянной редакции и главного редактора. Есть учредители и есть издатель (Фирма “Адапт” - издательство “Socio-Logos”). И каждый номер фактически делается каким-то одним человеком: он назначается главным редактором на конкретный номер, и издательство заключает с ним договор. Сначала такими “выпускающими” были Саша Филиппов и Юра Качанов, действительно звезды российской социологии, они и сделали первые номера. Хотя потом я тоже приложился, пятый номер сделал самостоятельно. Два выпуска были подготовлены Натальей Шматко. В настоящее время уже готов восьмой номер журнала, посвященный как раз финансовому поведению населения России и выходящий под редакцией моей и Вадима Радаева – одного из молодых “авторитетов” российской экономической социологии.

Помимо журнала, конечно, надо сказать о французской книжной серии. Публикация в 1994-95 годах двух книжек Пьера Бурдье ("Социология политики" и “Начала”) сегодня в научных кругах рассматривается как настоящий прорыв. Очень сильное впечатление произвело. А пошла вся книжная серия от Наташи Шматко. В самом начале 90-х годов, когда пол-института уехало за рубеж на стажировку, она побывала во Франции, завела знакомства, связи и получила согласие от французов на некоторые публикации. И эти связи мы использовали. Французское посольство полностью оплачивало издание первых книжек Пьера Бурдье. (Недавно выпущенную книгу Патрика Шампаня "Делать мнение" они, к сожалению, уже оплачивали только на треть).

Словом, эта французская программа "Пушкин" - конечно, сильная вещь. Столько российских издательств на этом пожили! А с другой стороны, столько Франции появилось в России, такое сильное проникновение французской культуры случилось. К тому же, мы говорили только про философско-научные труды, а сколько художественной литературы вышло в рамках того же "Пушкина". Французы в этом смысле очень грамотно поступили. Немцы так не сделали, и где они сейчас, - никто их не знает. А с ними ведь тоже были подобные контакты...

Г.К.: Ты уже десять лет соприкасаешься с методологами и игротехниками: участвовал в первом конкурсе Школы игротехников, вел кое-какие совместные работы. Но никогда не занимался собственно играми и не вел чисто методологических разработок. Похоже, что этот круг тебя и привлекает, и отталкивает.

И.З.: Сначала из воспоминаний. На той игре 1987 года на третий или четвертый день меня вдруг осенило: вот, сейчас из этих людей (конкурсантов) будут делать очередных демиургов, прогрессоров и прочих “операторов социокультурного цикла”, таких же как ГП, Попов, Щедровицкий-мл., а я не хочу быть демиургом (или не смогу), а хочу делать исследования, то есть изучать то, что есть, а не делать того, чего нет. И я снял свою кандидатуру с конкурса, хотя на тот момент лидировал по баллам…

Я совершенно жестко разделяю собственно методологическое содержание и людей игротехнического сообщества. За прошедшее время я видел много примеров, когда эти всё очень хорошо понимающие люди совершенно не могут сделать своими руками что-то вполне конкретное, осязаемое. У них есть понимание - и все. Но ведь надо еще уметь реализовывать это понимание в деле, в продукте...

У каждого человека есть деятельность, и есть определенная рефлексия по поводу этой деятельности, причем соотношение между тем и другим у всех людей разное. Кто-то все время что-то делает, но мало рефлексирует – это, конечно, нехорошо, некультурно. Но есть такие “замечательные” люди: они почти ничего не делают, зато какова рефлексия! Всё понимают, всё объяснят на общем уровне, но совершенно не готовы к конкретной практической деятельности. Мне очень интересно порой с ними общаться, но в деле...

Г.К.: Я это понимаю и объясняю следующим образом. Мы (или они) - в соответствии с игротехническим образованием - могли действовать в специально созданных зонах, на играх, в ОДИ. Вот там - да, там - "моща". Как циркачи, которые только на арене выступают, а вне арены...

И.З.: Ты прав, действительно, получалось искусственное место, где они могли бы проявить себя... Володя Лобанов еще в 1988 г. (он тогда вообще первый раз присутствовал на ОДИ) на одной из игр Левинтова поразил меня точностью оценки: “интеллектуальный культуризм”. Такие вот интеллектуальные “качки”, которые раз в полгода на очередных сессиях демонстрируют друг другу и методологическим дамам (особый вид!) свои мозговые трицепсы.

И второе, что выяснилось. Сейчас, когда действительно появилась необходимость (потребность) специализации, знания конкретного предмета, специальных методов и т.д., выясняется, что игротехники - это люди без профессии, без конкретных предметных знаний. Это, конечно, особая роль, особая функция – профессиональные “рефлексуны”. И такие люди должны быть. Но по всей видимости, их не должно быть так много.

Г.К.: Это только в Москве их так много - или вокруг тебя. А вообще, не так уж их и много, к сожалению.

И.З.: Да, может быть…

Г.К.: Пожалуйста, твои комментарии по поводу усилий "Кентавра" понять современное состояние консалтинговой деятельности. И по поводу этого состояния тоже.

И.З.: По поводу усилий “Кентавра” считаю их очень правильными и, главное, очень естественными для такого журнала. Это кратко, чтобы тебя не перехвалить. А по поводу состояния консалтинговой деятельности хочу сказать следующее.

Первое. Из разговоров вроде бы выясняется, что у управленцев, то есть у основных заказчиков консалтинга (это могут быть как бизнес-управленцы, так социальные управленцы – руководители региональных и муниципальных администраций и т.п.) возникает некоторый дискомфорт от того, что они вынуждены заказывать консультирование различных аспектов реорганизации разным структурам. Одному заказали исследование, другому – разработку концепции реорганизации на основе исследования, третьему – рекрутинг кадров, четвертому – PR-поддержку и т.д. И часто все это не стыкуется - приходит "пиарщик" и говорит: "Выкиньте это исследование, я буду работать совсем по-другому" и т.п. Есть ощущение, что на рынке консалтинга правильно поступают либо крупные структуры, сразу предлагающие реорганизацию "под ключ", либо консорциумы специализированных фирм, работающих в единой технологической цепочке.

Второе. Одна из крупных проблем консультанта (постоянно всеми обсуждаемая) - степень интеграции с клиентом. Консультанту всегда хочется быть чуточку более независимым, а заказчику всегда наоборот. И здесь, мне кажется, можно было бы тиражировать успешный опыт ЦИРКОН. То есть не надо бояться отдать часть себя (фирмы) заказчику. Но только надо четко понимать, что твои границы - это не формальные границы фирмы, а люди, которых ты реально контролируешь, даже если они формально трудятся на другом предприятии.

И третье. Конечно же, заказчик хочет получить результат как можно быстрее, и очень соблазнительно ему сразу "впарить", что называется, свое априори имеющееся понимание проблемы, не проводя предварительных исследований. Но надо бы написать большими жирными буквами: “НЕЛЬЗЯ”. Столько сейчас делается такого консалтинга, фактически являющегося не консалтингом, а психотерапией, при котором реального знания или информации не передается. Но заказчик это ест: дешево. Быстро и дешево. Хотя ясно, что надо проводить предварительные исследования. НАДО! И особенно в области муниципального управления, где еще нет таких наработок, которые позволяли бы что-то советовать сразу: пришел, посмотрел и сказал, как надо делать. В бизнес-управлении (а теперь и в политическом управлении) уже имеются кое-какие знания, которые можно просто тиражировать, не вдаваясь в специфику конкретного объекта, а вот для местного самоуправления я бы так не рискнул.

Г.К.: Я надеюсь, что ты не мечтаешь о пенсии, о том времени, когда ты сможешь все эти ящики с бесценными материалами переработать...

И.З.: Теперь нет. Чем ближе к пенсии, тем больше понимаешь, что нельзя сидеть, как собака на сене, и ждать, пока у тебя появится время, и ты сам разродишься нетленным трудом. ЦИРКОН, кстати, уже передает некоторые материалы своих исследований коллегам в академические институты, в том числе для вторичного анализа данных. Пусть изучают. А мы еще наработаем.

Март 1998г.